Неточные совпадения
Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад), то есть из проросшей ржи (употребляется в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху на
цепь приковали, потом беса в
солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что из этого выйдет.
— Семерка дана! — закричал он, увидав его наконец в
цепи застрельщиков, которые начинали вытеснять из лесу неприятеля, и, подойдя ближе, он вынул свой кошелек и бумажник и отдал их счастливцу, несмотря на возражения о неуместности платежа. Исполнив этот неприятный долг, он бросился вперед, увлек за собою
солдат и до самого конца дела прехладнокровно перестреливался с чеченцами.
Солдат повел Нехлюдова на другое крыльцо и подошел по доскам к другому входу. Еще со двора было слышно гуденье голосов и внутреннее движение, как в хорошем, готовящемся к ройке улье, но когда Нехлюдов подошел ближе, и отворилась дверь, гуденье это усилилось и перешло в звук перекрикивающихся, ругающихся, смеющихся голосов. Послышался переливчатый звук
цепей, и пахнуло знакомым тяжелым запахом испражнений и дегтя.
Солдаты брякнули ружьями, арестанты, сняв шапки, некоторые левыми руками, стали креститься, провожавшие что-то прокричали, что-то прокричали в ответ арестанты, среди женщин поднялся вой, и партия, окруженная
солдатами в белых кителях, тронулась, подымая пыль связанными
цепями ногами.
Впереди шли
солдаты, за ними, бренча
цепями, кандальные, по четыре в ряд, зa ними ссыльные, потом общественники, скованные руками по-двое наручнями, потом женщины.
С громом отворились ворота, бряцанье
цепей стало слышнее, и на улицу вышли конвойные
солдаты в белых кителях, с ружьями и — очевидно, как знакомый и привычный маневр, — расстановились правильным широким кругом перед воротами.
Из них требовали то одного, то другого — полицейские бегали взад и вперед,
цепи гремели,
солдаты от скуки брякали ружьями и выкидывали артикул.
В сенях сидели и лежали несколько человек скованных, окруженных
солдатами с ружьями; в передней было тоже несколько человек разных сословий, без
цепей, но строго охраняемых.
Но что же это была бы за молодежь, которая могла бы в ожидании теоретических решений спокойно смотреть на то, что делалось вокруг, на сотни поляков, гремевших
цепями по Владимирской дороге, на крепостное состояние, на
солдат, засекаемых на Ходынском поле каким-нибудь генералом Дашкевичем, на студентов-товарищей, пропадавших без вести.
Потом комендант разрешил нам иметь чернильницу и гулять по двору. Бумага давалась счетом на том условии, чтоб все листы были целы. Гулять было дозволено раз в сутки на дворе, окруженном оградой и
цепью часовых, в сопровождении
солдата и дежурного офицера.
В Твери его схватили и отправили в полк, как беглого
солдата, в
цепях, пешком.
Ну, конечно, жертвовали, кто чем мог, стараясь лично передать подаяние. Для этого сами жертвователи отвозили иногда воза по тюрьмам, а одиночная беднота с парой калачей или испеченной дома булкой поджидала на Садовой, по пути следования партии, и, прорвавшись сквозь
цепь, совала в руки арестантам свой трудовой кусок, получая иногда затрещины от
солдат.
Когда я увидел его впервые, мне вдруг вспомнилось, как однажды, давно, еще во время жизни на Новой улице, за воротами гулко и тревожно били барабаны, по улице, от острога на площадь, ехала, окруженная
солдатами и народом, черная высокая телега, и на ней — на скамье — сидел небольшой человек в суконной круглой шапке, в
цепях; на грудь ему повешена черная доска с крупной надписью белыми словами, — человек свесил голову, словно читая надпись, и качался весь, позванивая
цепями.
Мы с замиранием сердца ждали, что вот еще один момент и баржа будет перерезана
цепью, но, к счастью, добрые люди вовремя перехватили канат, и
солдаты отделались одним только испугом.
Там, стоя на палубе «Байкала», я видел, как буксирный пароход, тащивший большую баржу с двумя сотнями
солдат, утерял свой буксирный канат; баржу понесло течением по рейду, и она пошла прямо на якорную
цепь парусного судна, стоявшего недалеко от нас.
Все ближе сдвигались люди красного знамени и плотная
цепь серых людей, ясно было видно лицо
солдат — широкое во всю улицу, уродливо сплюснутое в грязно-желтую узкую полосу, — в нее были неровно вкраплены разноцветные глаза, а перед нею жестко сверкали тонкие острия штыков. Направляясь в груди людей, они, еще не коснувшись их, откалывали одного за другим от толпы, разрушая ее.
Солдаты обогнали ее, она остановилась, оглянулась. В конце улицы редкою
цепью стояли они же,
солдаты, заграждая выход на площадь. Площадь была пуста. Впереди тоже качались серые фигуры, медленно двигаясь на людей…
В настоящем случае на этом месте виднелся эшафот, который окружен был
цепью гарнизонных
солдат, с ружьями наперевес.
Фамилию эту носил преступник, сидевший на
цепи в Тобольском остроге в 1850 г.; Достоевский мог его видеть, когда провел там несколько дней по дороге в Омскую крепость.] видел потом Соколова, подсудимого арестанта, из беглых
солдат, страшного убийцу.
Трубки закурились; конвойные
солдаты обтянули нас
цепью и с скучнейшим видом принялись нас стеречь.
Зрелище было страшное, непристойное и поистине возмутительное; а к сему же еще, как назло, железный крест с купольного фонаря сорвался и повис на
цепях, а будучи остервененно понуждаем баграми разорителей к падению, упал внезапно и проломил пожарному
солдату из жидов голову, отчего тот здесь же и помер.
Но когда генерал уехал в Тифлис, Ахмет-Хан сделал по-своему: с ротой
солдат схватил меня, заковал в
цепи и привязал к пушке.
Красивые испуганные животные большими прыжками, поджимая передние ноги, налетели на колонну так близко, что некоторые
солдаты с криками и хохотом побежали за ними, намереваясь штыками заколоть их, но козы поворотили назад, проскочили сквозь
цепь и, преследуемые несколькими конными и ротными собаками, как птицы, умчались в горы.
Когда Воронцов и Хаджи-Мурат, сопутствуемые свитой, проезжали назад к крепости,
солдаты, снятые с
цепи и собравшиеся кучкой, делали свои замечания...
— Слушаю, — сказал Полторацкий, приложив руку к папахе, и поехал к своей роте. Сам он свел
цепь на правую сторону, с левой же стороны велел это сделать фельдфебелю. Раненого между тем четыре
солдата унесли в крепость.
Несколько
солдат из
цепи ответили ему.
«Особенность раба в том, что он в руках своего хозяина есть вещь, орудие, а не человек. Таковы
солдаты, офицеры, генералы, идущие на убиение и на убийство по произволу правителя или правителей. Рабство военное существует, и это худшее из рабств, особенно теперь, когда оно посредством обязательной службы надевает
цепи на шеи всех свободных и сильных людей нации, чтобы сделать из них орудия убийства, палачей, мясников человеческого мяса, потому что только для этого их набирают и вышколивают…
В пластунских секретах, под самой неприятельской
цепью, когда я собирался снять противника, мне вспоминались солдаты-статисты, которые в «Хижине дяди Тома» сняли парики из вязанки, думая, что шапки.
— Вперед, сударь, вперед! — кричал Рославлев, понукая нагайкою лошадь несчастного князя, который, бледный как полотно, тянул изо всей силы за мундштук. — Прошу не отставать; вот и наша
цепь. Эй, служба! — продолжал он, подзывая к себе
солдата, который заряжал ружье, — где капитан Зарядьев?
Охоня, как птица, подлетела к воеводе и со слезами целовала его волосатую руку. Она отскочила, когда позади грянула
цепь, — это Белоус схватил железный прут и хотел броситься с ним на воеводу или Охоню, — трудно было разобрать.
Солдаты вовремя схватили его и удержали.
Звон якорных
цепей, грохот сцеплений вагонов, подвозящих груз, металлический вопль железных листов, откуда-то падающих на камень мостовой, глухой стук дерева, дребезжание извозчичьих телег, свистки пароходов, то пронзительно резкие, то глухо ревущие, крики грузовиков, матросов и таможенных
солдат — все эти звуки сливаются в оглушительную музыку трудового дня и, мятежно колыхаясь, стоят низко в небе над гаванью, — к ним вздымаются с земли всё новые и новые волны звуков — то глухие, рокочущие, они сурово сотрясают всё кругом, то резкие, гремящие, — рвут пыльный знойный воздух.
Поручик Розенкранц сам стрелял из винтовки, не умолкая ни на минуту, хриплым голосом кричал на
солдат и во весь дух скакал с одного конца
цепи на другой. Он был несколько бледен, и это очень шло к его воинственному лицу.
Потеряв цель вблизи, я снова стал стрелять вдаль, в массы, стоявшие на дне котловины, и едва успел заметить, что и Павел Игнатьевич и софийский
солдат исчезли, и всей нашей
цепи уже не было.
Впереди шли
солдаты, сзади четыре колодника в
цепях. У двух колодников в руках были длинные железные крючья и у двух дубины. Перед нашими воротами один колодник крючком зацепил дворную собачонку, притянул ее на середину улицы, а другой колодник стал бить ее дубиной. Собачонка визжала ужасно, а колодники кричали что-то и смеялись. Колодник с крючком перевернул собачонку, и когда увидал, что она издохла, он вынул крючок и стал оглядываться, нет ли еще собаки.
« — Го, го, го! Ха, ха, ха! Ух! Ух! — раздался между
солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через
цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Мужики, напирая друг на друга, старались не глядеть в лицо
солдатам, которые, дрожа от мороза, подпрыгивали, выколачивая стынущими ногами самые залихватские дроби.
Солдаты были ни скучны, ни веселы: они исполняли свою службу покойно и равнодушно, но мужикам казалось, что они злы, и смущенные глаза крестьян, блуждая, невольно устремлялись за эту первую
цепь, туда, к защитам изб, к простору расстилающихся за ними белых полей.
Вторая
цепь, скрытая на задворках, была уже позабыта, но суровые лица ближайших
солдат наводили панику.
А справа от нас, по широкой, отлогой лощине, навстречу лопавшимся шрапнелям шла в контратаку рассыпанная
цепь. Косые лучи утреннего солнца скользили по лощине,
солдаты шли в вывернутых наизнанку папахах, с винтовками в руках, с строгими, серьезными лицами. Сзади, из канавы, выглядывали штыки резервов.
Сами
солдаты беспомощно блуждали по местности, не умея ни пользоваться компасом, ни читать карт. В боях, где прежняя стадная колонна теперь рассыпается в широкие
цепи самостоятельно действующих и отдельно чувствующих людей, наш
солдат терялся и падал духом; выбивали из строя офицера, — и сотня людей обращалась в ничто, не знала, куда двинуться, что делать.
Приказ рассылал команды, которые держали губернаторов в
цепях, между тем как
солдаты со сборщиками накидывались на села и все забирали у мужика.
Офицер учтиво подошел к Паткулю и сказал ему: „Позвольте мне исполнить свою должность!” — и потом дал знак головою
солдатам. Два из них надели новые
цепи на пленника, другие понесли из комнаты мертвое тело швейцарки, как поврежденную мраморную статую прекрасной женщины уносят навсегда в кладовую, где разбросаны и поношенные туфли, и разбитые горшки.
— Го, го, го! ха, ха, ха, ха! Ух! Ух! — раздался между
солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через
цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
— Глянь-ка, глянь, — говорил один
солдат товарищу, указывая на русского мушкатера-солдата, который с офицером подошел к
цепи и что-то часто и горячо говорил с французским гренадером. — Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз-то за ним не поспевает. Ну-ка ты, Сидоров!
— Вот так по-хранцузски, — заговорили
солдаты в
цепи. — Ну-ка ты, Сидоров!
9-го мая, на день св. Николая Угодника, происходило разрушение деевской часовни. Зрелище было страшное и непристойное, и к сему же как на зло железный крест с купольного фонаря сорвался и повис на
цепях, а будучи понуждаем баграми к падению, упал внезапно и проломил пожарному
солдату голову, отчего тот здесь же и помер. Вечером к молельной собрался народ, и их, и наш церковный, и много горестно плакали.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и видимо понимал всё значение Балашева. Он провел его мимо своих
солдат за
цепь и сообщил, что желание его быть представленным императору будет вероятно тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к
цепи, начальники не могли отбиться от любопытных.
Солдаты, стоявшие в
цепи, как люди, показывающие что-нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в
цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту.
Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры,
цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собою. Кроме
солдат, занимавших
цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.